- Позвони бабушке плыз. Вчера жидкость из легких откачали, сегодня кровь в мокроте, паникует – пишет мне мама в аську – позвони-успокой и просто давно не говорила с ней…
- Хорошо, напомни через пару часов, закончится рабочий день, разгребусь со своими делами – пишу в ответ и переключаюсь на почту, где надо отправить на оплату счет для паллиативной программы.
- Ок – отвечает мама, а меня почему-то аж передергивает внутри, я откладываю почту
- Срочно?
- Если можно…
И я откладываю компьютер, беру телефон и иду на кухню говорить с бабушкой. Про то, что прожилки крови – это не страшно. И про то, как вчера в бабушкином подарке (фартуке) готовила тефтели. А еще про то, как не хочется умирать. Хоть молодому, хоть старому.
И горько-горько было внутри. От того, что целыми днями я спасаю мир. Бегу на первый зов, сломя голову, придумываю, решаю. Потому что там ведь люди страдают, им некому помочь, у них нет нас… и значит мы должны появиться и помочь. 
А в это время рядом с нами ждут нас наши близкие… вечно отложенные на потом… последние в очереди на наше внимание, вечно пропускающие вперед весь страждущий мир… ведь у мира нет нас, а у наших близких мы есть… вроде как есть…
Беженцы, ТКМ, муковисцидоз, ДЦП, паллиатив – целые мои дни об этом. А такой же паллиативный пациент в моем доме – по остаточному принципу. Стыдно. Горько.