У меня было счастливое детство.
Мы с братом играли в бац-подушку, хоккей на паркете. Брат учил меня отжиматься и подтягиваться, много приседать, прыгать на скакалке, тягать гантели. В общем, быть сильной и давать сдачу. Сережка учил меня, что не всегда будет рядом и сможет защитить меня, поэтому я должна уметь дать отпор сама. И я умела. Мальчики во дворе и в школе боялись не только моего двухметрового старшего брата, но и меня – милое создание с двумя косичками (да, дергать за них никому в голову не приходило, себе дороже…). Брат брал меня на свидания со своими барышнями, и я с тех пор знаю, что "заботливых мальчиков девчонки больше любят". Он возил меня в лунопарк. Учил кататься на скейте и хвастался друзьям своей Малой, которая в 5 лет выделывала всякие трюки. Балка за домом, ее снежные склоны и катание на санках вдвоем с ним – наверное, наибольший восторг детства. А еще – как мы разбирали подушки с кресел, мостили прилавок и играли в магазин. Или выстраивали его солдатиков и сбивали их шариком для настольного тенниса – кто чьих первый. Брат рассказывал мне много историй. Например, про то, что раньше изобретатели называли детей по имени своих изобретений. И я очень радовалась, что папа не назвал меня преобразователем :)

Мой папа, инженер-электрик, работал с этими самыми преобразователями в НИИ. Папа в процессе работы много разговаривает сам с собой, поэтому я с детства знала про диоды, которые простреливают, про плохую пайку, про коротышей, которые обычно случаются громко, со спецэффектами вроде возгорания и выбивания пробок. Я знаю про заземление резиновыми ковриками, знаю звук тестера и много других электрических штук. А еще я с папой еще до школы учила английский – по учебнику для 5 класса. Там на первой страничке был набор картинок и я была очень горда собой, что знала на английском название всех этих предметов и еще немного. А это же учебник для 5 класса! Папа учил меня играть в шахматы. И правильно косить траву, загребать ее граблями и полоть огород. Как правильно его садить – тоже учил. Учил плавать. Пытался учить физике и геометрии и это, кажется, единственное, чему я не научилась :).

Моя мама работала заведующей библиотекой, и я имела неограниченный доступ к самым разным книгам. Я помню запах подвала-книгохранилища, помню ощущение книжной пыли на руках и счастье открытия, когда среди бесконечных стеллажей подвала удавалось найти что-то интересное. Я с детства знаю про алфавитный и тематический каталог, про то, что книги стоят на стеллажах не просто так, а в строгом порядке. А еще у мамы в библиотеке в кладовке стоял ящик с куклами для кукольного театра. И я любила забираться туда и играться этими куклами. Особенно жабой, которая, если дергать за леску – открывала рот. А еще, пока мама писала контрольные по библиотечному делу, я сидела рядом с ней на полу со своими куклами и мы играли в дочки-матери-бабушки :). И, хотя у кукол были свои кроватки, но самой крутой люлькой была крышка от маминой швейной машинки :). Я любила сидеть рядом на кухне, пока мама готовила, а она всегда озвучивала процесс и поясняла, почему именно так. Поэтому я с детства помню, что овощи в кислом остаются жесткими, а мясо – наоборот быстрее разваривается. И что борщ после варки должен "дышать", чтоб быть вкуснее. А когда я, как все девочки в то время, увлекалась плетением всякого-разного из бисера, я распустила на материал мамины шикарные бусы. И сплела из них маме браслет и брошку. Мама их даже носила. И совсем не ругала за бусы Смайлик «smile». Мама покупала мне пацанячьи футболки, рубашки, кофты, от которых тащусь я, хотя сама мечтала о девочке в платьице и с бантиками. Мама рассказывала мне любимую сказку про бельчонка Белоносого и про котят – одного в цветочек, а другого – в кружочек. Я хотела быть как Белоносый – добытчиком для всей семьи, и очень жалела котенка в цветочек, ведь, наверное, все остальные котята с него такого смеялись.

Мы семьей часто играли в "путешествия" (игры из детских журналов) и самым веселым было, когда кто-то попадал на поле, где парашютист приземлялся на ежика. А еще в цветочное домино (пока я еще не умела считать) и в поле чудес, бросая шарик на рулетке, которая откуда-то была у брата. Я не любила играть в "эрудит", потому что всегда писала с ошибками и это было очень досадно, когда придумываешь длинное-предлинное слово, а оказывается, что оно пишется по-другому. Для меня было счастьем всей семьей выбивать на снегу ковры - сыпать на ковер снег и бегать по нему туда-сюда, прыгать и лупить со всей силы "хлопалкой". А еще, когда мы с братом болели, нас садили дышать над вареной картошкой, накрыв махровым полотенцем, и это было очень весело - сидеть под полотенцем и вдвоем чавкать горячей картошкой.

Дедушка, когда мы с двоюродными сестрами гостили у них, делал нам халабуду, вешая на журнальный стол синее марселевое одеяло. Мы очень любили сидеть в этом домике – нашем, личном. Бабушка варила особый вишневый кисель. А еще у них в кладовке всегда был матерчатый мешочек с сухарями. Отдельно с белыми, отдельно – с серыми. И, пробегая мимо, можно было засунуть руку в мешочек, вытащить жменьку сухарей и похрустеть ними :).

У бабушки и дедушки в селе летом у меня была почетная обязанность – приносить из погреба компот. Компот, который бывает только в селе – из всех фруктов и ягод, какие только есть в саду. Насыщенный, "хоть ложкой ешь". Он стоял на ступеньках погреба, и надо было спуститься к кастрюле, набрать компот чашкой (дома так не делалось!) в банку и принести к обеду для всех. В процессе набирания обязательно надо было отхлебнуть самой – потому что компот из погреба – он самый вкусный в мире и самой классной температуры. А еще в селе можно было сидеть под огромным раскидистым кустом, под которым не видно со стороны, на влажной земле и из полевых цветов складывать куколок (цветочки-колокольчики – юбочка, маргаритки – голова в веночке и т. п.). Еще можно жечь камыш и ночью бегать с ним по селу, как с факелом. Можно купаться в мутной от глины воде ставка. Можно мыться под летним душем, где воду надо заранее залить в бак, чтоб нагрелась. Можно воровать с поддонов на крышах сараев, на которых сушатся фрукты, чуть привяленные дольки яблок. Можно доить коз и кормить их с рук специально добытыми для них в посадке лакомствами (всевозможными "веротеликами" с семенами кленов и т. п.). Можно стоять на насыпи возле железной дороги и махать проезжающим поездам и электричкам рукой, а они в ответ дают гудки. Можно сидеть на дереве и есть фрукты.

У себя во дворе, образованном четырьмя пятиэтажками, можно бегать с друзьями, играя в лова, можно играть в прятки, ныкаясь на верхушку самого высокого дерева, так высоко, что уже нельзя стать на боковые ветки – они слишком тонкие. Можно лишь висеть, обняв ствол, как канат (лазить по канату меня тоже учил брат, в школьном спортзале). Можно было на зависть всем выделывать трюки, вроде виса на турнике, зацепившись одними пальцами ног. Или ходить по тонким прутам вверху металлической конструкции. Или прыгать с двухметровой высоты на землю. Можно было предлагать играть в лова на стенах недостроенных гаражей за домом и называть слабаками всех, кто не соглашался на такие рискованные игры.

В нашей с братом комнате на стенах были развашенные им плакаты с Терминатором и Скалолазом. Конечно, он учил меня, что надо быть такой же крутой. А еще было несметное количество моих игрушек – кукол, пупсов, мебели для них, посудки… Была даже большая "зимняя" коляска для кукол с опускающимся капюшоном и сделанной папой сеткой для продуктов внизу. У моих кукол был шикарный комплект постельного белья и стеганное одеяло от бабушки, были одежки, в том числе пальто с меховым воротником (их шили и мама, и бабушка). Дед Мороз как-то принес мне под елочку желтые пластмассовые лыжи – это была мечта того года. И ничего, что на морозе лыжи выгибались дугой, ничего, что я так и не смогла их освоить – главное, что они были!

Друзьям и одноклассникам можно было хвастаться шрамом от аппендицита (блин, и что же разрез делают так низко, неудобно ж показывать). Можно было драться с загипсованной рукой, и гипс оказывался огромным преимуществом и тайным оружием. Можно было бросать костыли под деревом и лезть на него, потому что трех здоровых конечностей вполне достаточно для лазанья по деревьям. Только в лова со мной на костылях друзья не хотели играть – потому что, догоняя, я "отмечалась" костылем – а когда на бегу и с размаху – кажется, это было больно. Дома можно было укачивать новорожденного племянника, прыгая на одной ноге по квартире. Прости, Мишка, надеюсь сотрясение мозга ты тогда не получил ))))). А еще с Мишкой можно было ходить в детский городок, и вместе кататься на качелях и съезжать с самых крутых горок. Можно было готовить ему элементарную еду, выдавая яичницу за шедевр кулинарного искусства. Это вообще было очень круто – быть тетей (и по сей день остается круто ;))!

Мои друзья и "женихи" были в восторге от Сережкиных машинок, которые остались мне по наследству. Особенно от ракетной установки, которая даже стреляла (хоть уже и не с пульта, как когда-то). А еще от настольного хоккея и футбола – мы резались в них часами. Вот что значит взаимовыручка – сначала я своей няшностью помогала брату клеить девчонок, потом он своими игрушками – очаровывать моих принцев :). Правда, были времена, когда я не совсем по-сестрински продавала брату свои жвачки. Я экономила – резала на 3 части и жевала по одному кусочку в день. А мой брат-ловелас клеил жвачками девчонок. Ну вот, когда его жвачки закончились, я стала продавать ему свои. А родители все удивлялись, откуда у меня в копилке столько денег?

В больницах можно было обыгрывать все отделение в карты. Жалко, на еду и игрушки играть медперсонал запрещал, иначе я б была барыгой :). Можно было на удивление всем есть по очереди то левой, то правой рукой – благодаря регулярным гипсам я узнала, что я не левша и не правша, а нечто среднее, и это был крутой трюк в детском коллективе. Можно было мазать друг друга по ночам зубной пастой и рассказывать страшилки про "в черном-черном городе…". Особенно эффектно было, если на фразе "отдай сердце!" в темноте бросить на "жертву" что-нибудь, хоть тапок. Визг на все отделение гарантирован! Главное тапок потом как улику забрать.

Из отделения травматологии можно было на тихий час сбегать в соседний (расположенный где-то в 1 км) парк. Можно было даже подбивать на это друзей из палаты. Так и шагала команда загипсованных детей в домашних тапочках по центру города во главе с Гавришевой :)

Можно было в первый "колясочный" Новый год вышивать в костюме таксиста, наклеив на коляску "шашечки". И устраивать гонки на колясках.
Можно было на удивление персонала читать Библию и Булгакова. А еще "справочник интенсивной терапии" в двух томах.

Лежа в реанимации, можно было помогать доктору выбирать помаду для жены и дочерей. Хотя я честно предупредила – я не по помадам. Можно было троллить (я тогда этого слова не знала, только процесс )))) врачей своими познаниями в медицине. В реанимационной палате могла играть любимая музыка. А с докторами можно было рассматривать альбомы с семейными фото (которые я таскала с собой), а одна доктор даже сказала на фото… первое мое фото в коляске… "вы с мамой тут выглядите счастливыми… нет, по-настоящему счастливыми людьми". Я очень гордилась в тот момент. И мы правда были счастливы.

А потом можно было ходить из педиатрии в реанимацию в гости, чтоб поиграть на компьютере в ординаторской в шахматы. А доктора сидели за спиной и удивлялись, как у меня получается? А еще можно было ходить в ординаторскую реанимации смотреть футбол – а что поделаешь, если в педиатрии не было телевизора, а смотреть матч хотелось?

Когда у меня предположили рак, я спросила маму, будет ли она любить меня теперь, ТАКОЙ. Она удивилась и ответила, что конечно родители любят и будут любить меня любой. Всегда. И я верила. Я вообще была счастливым ребенком, потому что я верила своим родителям и они меня не обманывали. У меня было счастливое детство. У меня были и есть самые лучше в мире родители и брат. Я могу рассказать сотни веселых и милых баек из своей детской жизни. Из домашней, из больничной, из реанимационной. Конечно, мое детство не было сплошь из розовых соплей. В моем детстве были гематология, смерти, реанимации, умирание. Были люди-подлецы и предатели. Были конфликты и недоразумения. Но это не сделало мое детство менее счастливым. Счастье – оно вообще не про идеальную жизнь. Не про абсолютное здоровье, богатство и т. д. Счастье – это когда тебя любят и этой любовью наполняют твою жизнь. Поэтому я была счастливым ребенком. Поэтому сейчас – я счастливый взрослый.