- Мы как узнали, что мы в черном списке ДНР, так за сутки собрались и выехали – Лиля вытирает наворачивающиеся слезы и прижимает к груди пакетик с лекарствами и тонометр
- Простите, что я вас подвел. Приехал с Востока, заснул и потерялся во времени – причитает Слава, перетаскивая в машину коробки и пакеты, которые нужно сегодня отвезти в хоспис
- Мы 2 июля приехали, а работу я до сих пор не нашла. Я уже в панике, ну как же так? Как жить? Работа нужна! Со 2 июля тут – а до сих пор нет! – причитает Лиля
- Я многое видел… но то, что там, в полевом госпитале… - не отводя взгляда от дороги рассказывает Слава – Это страшно…
- А хоспис, куда мы едем, это что?
- Там неизлечимо больные…
- А оттуда куда?
- В фонд один, забрать для наших подопечных несколько ящиков сладостей
- Ок, а можем по дороге заскочить, я бронники заберу?
- Не вопрос.
Целый день в Славиной машине. Наши дела вперемешку с его. Несколько миров одновременно, в одной точке, в одной машине. Раненные в полевом госпитале и больные в хосписе. Камазы с "двухсотыми". Ингалятор в ОХМАТДЕТ, перчатки в хоспис, целокс на фронт. Ящики с киндер-сюрпризами и бронежилеты.

"Слава Украине!" на синей ткани бронепластины, лежащей на Манькиной желтой юбке.

"Дайте примерить!" – подросток в бронежилете. Сегодня ночью его отец в этом броннике едет туда, где война. Откуда камазами возят "двухсотых". А тут – яркая детская площадка и загорелая, покусанная комарами детвора. "Мне в хосписе все объяснили. Со мной впервые поговорили, рассказали все, я теперь знаю, что делать" – жена мужчины с неизлечимым раком легких. "Она прошла 10 химий первой линии, химию второй и третьей линии. 2 года. А больше врачи не хотят лечить, морфин выписали и все. Куда пойти, чтоб лечили" – родственники другой паллиативной больной. "Очки, можно попросить очки? А то не вижу ничего и не могу показать, на что способна" – утренняя Лиля. 300 человек на борту самолета… - френдлента.