| | В таком виде я явилась на комитет. На одном из значков на кепке надпись "go to hall!!!" ))) |
Два года назад… 17 июня… коридор
клиники… двери конференц-зала… голоса… И сердце готова выпрыгнуть из груди… Эти
голоса решают сейчас мою судьбу. Вот тут, всего лишь в двух шагах от меня,
решается, будет ли у меня пусть призрачный, но шанс на жизнь. Или мне придется
умирать от инфекции, сжирающей мое сердце… Операция – это страшно! Операция –
это тоже верная смерть… так считают врачи. Но мне не страшно от этого. Умереть
в борьбе не страшно. Страшно сидеть, отсчитывать дни и ничего не делать… Но это
мне… А врачам страшно оперировать иностранку, за деньги без шанса на
благоприятный результат. Им страшно, потому что им кажется, что я не понимаю
безнадежность ситуации. А еще им кажется, что этичнее дать мне проститься с
родными, которые остались дома. Поэтому за этими дверями – этическая комиссия.
Она должна решить, что все-таки этичнее – дать мне шанс на жизнь или шанс на
смерть в кругу родных. Это – не медицинское решение. Оно – чисто этическое. И
на кону – мой шанс…Когда врачи проходили мимо меня в этот
зал, я улыбалась им и здоровалась за руку. Я знаю, что похожа на призрака, но я
усиленно делала вид, что все хорошо. Я знаю – они не дадут шанс человеку,
который уже одной ногой в могиле. Шанс есть только у того, кто двумя ногами на
земле. И я усиленно изображаю твердую опору под ногами. И только мама шепчет на
ухо "вытри трубочку…". Инфекции мало сердца… она ест еще и легкое… и
от этого – кровохарканье. И я стараюсь незаметно для людей вокруг, вытереть
кровь с трахеостомы. А еще стараюсь, чтоб люди вокруг не увидели, сколько
бумажных платков в крови лежит в пакетике у меня за спиной. А еще стараюсь
дышать не очень глубоко. Потому что когда я делаю глубокие вдохи, кровь в
легком булькает так, что это слышно на расстоянии. "Это мои проблемы!" –
доносится из-за двери хорошо знакомый голос с баварским акцентом. Я знаю, что
Бухер будет бороться за меня. Я не знаю, зачем ему это. Но сейчас мне это не
важно. Важно лишь, что я не одна. Что там, за треклятой дверью, есть кто-то,
кто думает как и я. Кто не хочет, чтоб я прощалась с родными. Кто хочет, чтоб я
боролась. Кому, наверное, тоже страшно отпускать меня без боя… Наверное по
мнению коллег его позиция не этична… И я снова слышу его голос за дверью
"Это МОИ проблемы!". Комиссия приняла решение в мою пользу…
Она признала операцию этичной… Я не знаю, что подействовало. Бухер отказался
говорить об этом. И когда после операции я попросила его передать благодарность
членам комиссии, он болезненно скривился. Наверное, не все было просто с этикой
:). По работе мне часто приходится принимать
подобные решения. Бороться ли за безнадежного пациента? Да, это решение
пациента и его родственников! Но мы можем либо поддержать его, либо отойти в
сторону, оставив людей одних в этой борьбе. Мы можем найти себе массу
оправданий, сославшись на этику. Но… но правда в том, что 2 года назад без
одного баварца, который поддержал мое решение, я бы не победила… И все было бы
этично… только не было бы сегодня Иры Гавришевой… Я не знаю ответа на вопрос "Где та грань,
после которой борьба за жизнь становится бессмысленной? После, какого момента
она становится просто неэтичной?". Я знаю лишь, что когда на кону шанс…
самый призрачный… в этот момент любые разговоры об этике – жалки…
|
