И так, сегодня состоялась долгожданная встреча с ортопедами. Пришли в назначенное время, но профессор Деланк был в операционной. Ждали его 2,5 часа… Дождались :). Здороваемся в кабинете.
- Тебе ядерщики уже сказали результат сцинтиграфии?
- Да
- Обрадовалась?
- Конечно!
- Зря!
- ???
- Я остаюсь при своем мнении – снимок однозначно говорит о потере протеза. Я не знаю, почему сцинтиграфи отрицательная. Это вообще нонсенс! Но я знаю, что я вижу на рентгене – а на рентгене протез отделяется от кости. А значит, необходима его замена – он снова открывает снимки и рассматривает треклятое место, сверяет со сцинтиграфией, хмыкает – Нет, я абсолютно уверен, что это потеря протеза! Я чуть не плачу от таких новостей, а главное от того, что не знаю, кому верить. Бэре (профессору-ядерщику) – человеку, который год назад спас меня, взяв на ПЭТ и потом вместе с Бухером протянув через этическую комиссию. Человеку, который тогда в очень непростой ситуации придумал, как поймать инфекцию и потом был неприклонен в своих выводах, хотя давление на него было страшное (помню Бушнак все повторял «если ядерщики ошибаются в трактовке результатов ПЭТ, эта ошибка будет стоить тебе жизни!»). Или верить профессору Деланку – человеку, которого вижу второй раз в жизни. Деланк тем временем послал медсестру за Волрабом – тем самым блестящим ортопедом, заведующим отделением, о котором говорил Бухер. Дальше они смотрели снимки и сцинтиграфию вместе, достаточно оживленно обсуждая два вопроса. Первый – что за ерунда, что сцинтиграфия ничего не показывает! Сцинтиграфия иногда дает псевдоположительный результат, что чтоб псевдоотрицательный – такое они видят впервые! «Слушай, ну ты ж это видишь?» - показывает Деланк Волрабу разрушенный участок на рентгене. «Вижу!» - отвечает тот. «А ты видишь?» - спрашивает меня. «И я вижу» - отвечаю Деланку. «Ну вот, ну не групповые ж галлюцинации у нас, правда?!» - очередной раз пересматривает снимки сцинтиграфии. Второй вопрос, который они ОЧЕНЬ оживленно обсуждали – что делать дальше. Деланк настаивал на немедленном репротезировании, Волраб же предлагал подождать-понаблюдать еще. У каждого были свои доводы, свои соображения по этому поводу. Но в итоге…
- Смотри какой расклад… На снимке однозначные признаки потери протеза. Сцинтиграфия отрицательная и это комично, так как такого не бывает. Еще комичнее то, что тебя мы послали на сцинтиграфию только из-за высокого риск операции. Увидев такие изменения на рентгене у любого другого пациента, мы бы сразу направили его на репротезирование. С тобой решили перестраховаться и определить границы живой кости… и что имеем? Спорные до невозможности результаты двух обследований. Но… посовещавшись, мы пришли к следующему выводу: потеря протеза идет однозначно. О том, что он проживет положенные ему 15 лет сейчас речь не идет – не проживет, это 100%. Но год-два возможно он еще протянет. То есть перспектива репротезирования в обозримом будущем вполне реальна, вопрос только в том, как скоро наступит это будущее. С другим пациентом ждать мы бы вероятно не стали, но мы хотим чтоб ты понимала – операция для тебя очень-очень рискованная.
- Не, ребята, «очень-очень рискованная» - это была последняя с АИКом. Вам для репротезирования АИК нужен? – подмигиваю им
- Нет, так обойдемся – смеются
- Ну вот, а коль без АИКа, то уже не «очень-очень», а просто «очень» рискованная.
- Ок, мы хотим чтоб ты понимала – операция в твоем случае – большой риск. Каждая операция. И ты пойми – тебе 26 лет и если мы надеемся на лучшее, то есть на то, что твои остальные диагнозы дадут тебе дожить до глубокой старости, то до этой самой старости тебе придется пройти еще не через одно репротезирование. А каждое репротезирование – это более тяжелая и рискованная операция, чем предыдущая с худшим результатом. Поэтому, чем позже мы сделаем первое репротезирование, тем позже сделаем второе и т. д. Поэтому до тех пор, пока это возможно, стоит побороться за этот протез. И так, наша рекомендация – не трогать ничего сейчас, через 3 месяца сделать контрольный снимок. Если на нем будет видно, что разрушение кости прогрессирует, то мы оцениваем насколько быстро и возвращаемся к разговору о репротезировании. Если изменения будут на том же уровне, то ждем дальше.
- Угу – отвечаю я… я все еще жду очередного «но»
- Это хорошая новость! Это хорошая новость для тебя! – Волраб не понимает, почему я не радусюь тому, что не надо оперировать прямо сейчас.
- Это хорошая новость не только для меня, но и для вас, и для профессора Бухера – смеюсь в ответ
- Точно!!! И для всех ребят тут в клинике! Кстати о Бухере – он действительно будет рад… а то звонил, беспокоился что тут – смеется Волраб
- Тебе звонил? Когда? Почему тебе? – удивляется Деланк
- Та то так… - интригующе улыбается Волраб и подмигивает мне. Ох уж этот Удав, навел туману, а бедному новому директору клиники ортопедии остается только теряться в догадках что происходит :).
- А с ногой то что делать это время?
- Нагружать. Так сильно, как это будет позволять состояние. Можешь наступать на прямую ногу без сильной боли? Значит ходи так и побольше. Вообще тебе нужна мощная физиотерапия. Тебе нужны мышцы!!! И без операции и в том случае, если придется-таки делать репротезирование. И кость тебе нужна в любом случае, а без нагрузки она будет слабеть. Поэтому – нагрузка, нагрузка и еще раз нагрузка! Так много, как сможешь. Естественно не сцепив зубы от боли, нет! Если сильно больно, значит не делай это движение, но ищи тогда другое, которое сможешь делать без такой боли.
На том и простились. На том, что через 3 месяца я либо сделаю снимок дома и перешлю профессору по мылу, или приеду сюда, чтоб в случае необходимости можно было повторить и сцинтиграфию. Мой приезд собственно зависит еще от того, что по поводу контроля скажет Бушнак. Если он скажет, что нужно делать контрольное УЗИ сердца или КТ, чтоб оценить последствия операции (к сожалению, есть некоторые риски, за которыми нужно следить), то я однозначно приеду сюда и тогда пройду все вместе – и кардиологов, и ортопедов.
Так что… ребята, я собираюсь ДОМОЙ. Есть еще одно дельце, не имеющее прямого отношения к здоровью и после этого я свободна! Так что в планах – до 17 апреля вернуться на родину!!! И еще одна хорошая новость – мне пообещали полностью покрыть долг перед отделением кардиохирургии – а это около 8 тысяч евро! Это еще не оформлено на бумаге, но я очень надеюсь что ничего не сорвется. Так что на сейчас у меня есть собранных около 7 тысяч евро, что позволяет мне расплачиваться с ортопедами и ядерщиками (в сумме это будет около 900 евро) и купить билеты домой (если самолетом, то это около 600 евро, если поездом - 350).
Блин, как хочется верить, что это уже финишная прямая! Что вся эта история закончилась. Ну ладно, пусть не закончилась, но что хоть небольшой перерыв будет! Спасибо вам, друзья, что вы рядом все это время! Поддерживаете, молитесь, помогаете, просто помните о том, что есть такой вот птеродактиль! Без вас… не представляю себе жизни без всех вас!!! СПАСИБО!!!
|
