Последние полторы недели полностью посвящены проблеме с коленом. И почти каждый день приносит новые новости. Так что каждый раз думаешь написать, а потом «ну вот завтра все решится окончательно, тогда…», а завтра придумывают еще что-то и решение продолжает оттягиваться. Поэтому решила все же написать новости, хотя окончательного решения еще нет…
И так, в прошлый понедельник (21 марта) продолжилась активная переписка с доктором Нойманом из Регенсбурга. Его окончательное решение – ограничить нагрузку на ногу (до 15 кг, то есть ходьба с костылями) и через 3 месяца контрольный рентген. Если же боли сохраняться и при костылях, тогда приехать к ним на консультацию.
Во-вторник (22 марта) пошла к Бухеру. В первую очередь за советом, ведь он отлично знает меня, а так же врачей и в Регенсбурге и тут в Халле. Да и вообще… я люблю говорить с ним… после таких разговоров я чувствую какую-то уверенность в том, что все будет хорошо. Умеет он вселить ощущение, что все под контролем. Так было и в этот раз – он рассказывал, что сразу после того, как получил мое письмо о проблеме, переговорил с анестезиологом, который курирует ортопедию (в Халле ортопедическое отделение находится в другой части города, а не в основной клинике). «Доктор был очень рад…» - сыронизировала я. «Ага! Сказал «профессор Бухер, а не хотите ли вы оставить это чудо при себе?»» - смеялся в ответ Бухер. У Бухера уже вызрел план определить меня в травматологию или спинальную ортопедию, которые в основной клинике, потому что «тут я, тут наша реанимация, тут все… так будет лучше и безопаснее для тебя и спокойней мне». И вообще целый план о том, что и как делать. Вплоть до анестезии… На вопрос как он считает, стоит ли мне ехать на репротезирование в Регенсбург или лучше в Халле, он ответил, что заведующий ортопедией здесь – блестящий хирург, а «я думаю, что нам с тобой нужен лучший!!! Помнишь, я говорил так о Бушнаке? Не проиграли же, сделав ставку на него!!!». И подтвердил мои опасения насчет анестезиологов в Регенсбурге. «Выбор конечно твой, но… тут я…» - он смущенно опустил глаза :). И ведь по большому счету это самый убойный и убедительный довод в пользу Халле :) - Профессор Бухер, простите, что дергаю вас по этому поводу, я понимаю, что это вообще не ваша работа… - Все нормально! Наоборот, я до сих пор не могу тебе простить что тогда, с инфекцией ты не обратилась ко мне, я трепыхалась сама… когда это было? Пол года назад? - 10 месяцев… я приехала в Халле в конце мая прошлого года… - Как мая? Не может быть? Что, серьезно это был май? Слушай, а ведь действительно… Чееееерт… слушай… ты сейчас так выглядишь… просто замечательно! И сравнивать нечего с тем, что было тогда… 10 месяцев… черт… а я ведь тогда думал что ты и до операции не дотянешь… извини что я об этом говорю… - А думаете, я тогда этого не понимала? Что не дотяну. И что вы этого опасаетесь… - Думаю, что отлично понимала, поэтому и говорю открыто – смеется – но некоторые тебе еще меньше давали. Доктор Люберт, помнится, вообще говорил что тебе не стоит приезжать? Черт, какой же все-таки классный мужик профессор Бэре, что взялся за тебя тогда!!! Но все же, надо было тебе мне написать тогда и я бы все устроил с меньшей нервотепкой! Эх, Ирина… - укоризненно смотрит на меня – Кстати! Когда ты к ортопедам тут в Халле? - В четверг. На 9 утра. - Отлично! Тогда я им завтра позвоню, переговорю… Черт! Ну ты ТАК здорово выглядишь!!! На том простились. Я уходила из его кабинета в уверенности, что все будет хорошо, что все проблемы – они решаемые. Ведь когда за решение проблем берется рукастый Удав, все обязательно сложится наилучшим образом.
В четверг (24 марта) я нарисовалась на амбулансе ортопедов. Всего 10 минут ожидания, и меня пригласили в кабинет (в немецких больницах обычно, несмотря на назначенное время, встречи с врачом или обследования можно ждать и час и два). В кабинете навстречу мне вышел приятный мужчина, профессор Деланк – директор клиники ортопедии. «Ты говоришь по-английски? Хорошо?», я отвечаю «неплохо», он в ответ «значит, мне за мой английский будет стыдно, да?» и смеется. «Мне вчера звонил профессор Бухер. Рассказывал твою историю, так как он давно и хорошо тебя знает, еще из Регенсбурга. Просил заняться тобой. Я так понимаю, что раньше ты лечилась в Регенсбурге, а сейчас в Халле, потому что сюда переехал профессор Бухер, а он твой…» - профессор Деланк замялся, не зная как закончить фразу и вопросительно посмотрел на меня. «Профессор Бухер мой…» - я тоже запнулась… ведь действительно, кто мне профессор Бухер? Мой врач? Не верно, он директор клиники, да еще и анестезиологии… Мой друг? Сказать так может быть и правда, но, все же, немного наглость. «Профессор Бухер мой.» - интригующе улыбнулась я, оставив Деланка теряться в догадках, что означает эта фраза :))))
Деланк открывал диск со снимками, приговаривая, что он надеется на то, что предыдущий врач ошибся и с протезом все ок. На экране появилось изображение, и Деланк произнес «Вот черт! Не ошибся…». Дальше он смотрел мое колено, шатал его, расспрашивал меня о том, что произошло. Позвал посоветоваться заведующего отделением, того самого блестящего ортопеда, о котором говорил Бухер. Тот тоже смотрел снимки и мое колено. «По фрау Гавришевой вчера звонил профессор Бухер» - рассказывал ему Деланк. «А зачем по пациентке звонил директор клиники анестезиологии? Откуда он тут, когда еще нету нашего мнения по поводу операции?» - искренне не понимал он. «Самому интересно» - буркнул Деланк. Я с трудом сдерживала смех, представляя какие теперь слухи поползут по клиники ортопедии по поводу профессора Бухера и таинственной фрау Гавришевой из Украины.
Вывод ортопедов – судя по снимку и характерным болям, протез я таки теряю. И тянуть нет смысла, нужно его менять. Это сложно технически и естественно это рискованно из-за всех моих проблем. Кроме того, такое рассасывание кости может быть из-за инфекции вокруг протеза, а в таком случае операция возможна только в два этапа – удалить этот, вылечить инфекцию, поставить другой. Поэтому дабы окончательно выбрать тактику, необходимо сделать сцинтиграфию – сканирование костей с радиоактивным изотопом. На том простились с ортопедами.
В пятницу, 25 марта, в 7:30 мы приползли к ядерщикам на сцинтиграфию. Пока нашли вену, куда ввести изотоп… ну в общем обычная история. Потом сканировали, ждали, пили воду (чтоб изотоп лучше распределился), опять сканировали в одном сканере, потом в другом. То все тело, то отдельно ногу, то сверху, то снизу, то по спирали… около 14:00 мне сообщили, что исследование закончено, я могу ехать домой, заключение будет в понедельник. Нервы мои не выдержали и я начала просить дать мне хоть кого-то, с кем можно поговорить и узнать предварительные результаты.
Пришел очаровательный доктор Нойман (не тот, который ортопед из Регенсбурга, а который ядерщик из Халле). Год назад у нас с ним была длительная и подробная переписка, когда мы собирались в Халле на ПЭТ. Доктор Нойман сказал что его мнение – с костью вокруг протеза все нормально. Сцинтиграфия не показывает признаков разрушения. Но это очень странно, так как обычно именно сцинтиграфия первая показывает проблемы, изменения на рентгене появляются на несколько месяцев позже. Поэтому, такого, чтоб на рентгене разрушение было, а на сцинтиграфии – нет, просто не бывает. Так что в понедельник он еще посоветуется со своим профессором Бэре.
В понедельник 28 марта я снова была у ядерщиков. Доктор Нойман вынес мне заключение и радостно сообщил – профессор Бэре тоже не видит на сцинтиграфии признаков потери протеза. Поэтому они рекомендуют сейчас протез не трогать, а если боль будет продолжаться, то через 3-6 месяцев повторить обследование. «Рентген или сцинтиграфию?» - спросила я. «Лучше сцинтиграфию. Хотя… сначала лучше сделать рентген, потому что если на рентгене видно разрушение кости, то ясно, что оно будет и на сцинтиграфии, так что делать ее не будет смысла» - ответил Нойман. «Агов! У меня и сейчас на рентгене признаки разрушения! А сцинтиграфия чистая!» - напомнила я Нойману. «Ну да… значит тогда повторить сцинтиграфию и сравнить с этой. Но учитывая специфику ситуации – что рентген плохой, а сцинтиграфия хорошая, последнее слово все же за ортопедами».
И того – в четверг иду за заключением ортопедов. Надеюсь, что это уже будет точка в этой истории. И надеюсь что со знаком плюс. То есть что мне дадут еще пожить с этим протезом (хотя болеть нога продолжает, ходить могу, только наступая на разогнутую ногу). И что скоро, очень скоро я смогу, наконец, вернуться домой! Держите за меня кулачки, пожалуйста!
