Вчера разговаривала с Бушнаком… два дня ловила его, а он все летал по Германии, спасая жизни (или пытаясь спасать). Поймала уставшим и замученным. "Все нормально?" – насторожено смотрел он на меня… Да, все нормально… 7 месяцев после страшной последней операции… и все нормально! Я благодарила, он улыбался "не стоит, это моя работу…" и не сводил с меня глаз… Сидел, смотрел с полуулыбкой и однообразно отнекивался от моих слов благодарности. И мне было забавно… а еще я подумала, что с такой же глупой полуулыбочкой на слушала неделю назад благодарности Иры Комановой… и говорила те же слова что и Бушнак… о том, что не стоит благодарности, о том, что это – моя работа, что я по другому не могла и т. д.

И вот подумалось мне… что та работа, которой я занимаюсь… во многом она очень похожа на работу врачей. Я тоже пытаюсь обмануть смерть… пытаюсь спасти того, кто без моей помощи с бОльшей долей вероятности умрет. Иногда это очень-очень остро… когда если прямо сейчас, за пару часов-дней не будет денег на лекарство, ребенок умрет. Иногда это чуть менее остро, когда на поиски денег есть неделя-месяц-пол года (последнее – редкая роскошь у нас). Иногда приходят родители "помогите найти деньги на спасительную операцию/лекарство/лекаря", а ты знаешь, что это уже не поможет, что счет идет на дни… или что просто помочь невозможно. И ты стоишь перед выбором: поддержать бесперспективный сбор, зная, что ничего это не даст, или отказать и лишить последнего шанса, даже если он невероятно мал. "Играться в бога" – эта фраза иногда проскакивает в наших кругах в негативном свете… в смысле того, что этого не должно быть… что мы не должны этого делать… мы должны быть только лишь орудием Божьим… Но… это теория, на практике же делать нелегкий выбор приходится… и не так редко, как хотелось бы…

Это я не жалуюсь, нет, не подумайте! Моя работа – мой осознанный выбор. Я о другом… о том, что очень во многих случаях моральная составляющая этой работы сходна с врачебной. Не всегда так же остро, но в целом… Подопечные, которые умирают, несмотря на все твои усилия… Чудеса, которые случаются на много реже, чем хотелось бы… Ну и так далее и тому подобное… И вот я сидела, смотрела на Бушнака… уставшего и немного отрешенного… и догадывалась, что видимо какого-то чуда, которого очень хотелось, не случилось… и узнавала себя в те моменты, когда приходит весть – "не стало…"… Да, наверное, вот такой же была я неделю назад, когда узнала о смерти Богдана Нелипы…

Каждый раз, когда "уходит" кто-то из "моих детей" внутри меня вместе с ними умирает какая-то частичка. Иногда, когда занимался ребенком лишь по касательной, от этого просто саднит "эх, жаль…", но ты идешь и делаешь свою работу дальше. А иногда, когда контактировал близко и т. д., умирание этого кусочка приносит нестерпимую боль, как будто тебя разрывает изнутри. И готов все бросить… и зарекаешься никогда больше этим не заниматься… Но… проходит время, даже самые страшные раны потерь в душе затягиваются. Шрамы от них остаются, навсегда деформировав душу… она никогда уже не становится такой, какой была до этого… но ты живешь дальше и делаешь свою работу дальше. Снова теряешь, снова зарекаешься бросить, но не бросаешь… привыкаешь жить вот так, будучи готовым к новой ране в любой момент. А иногда и наверняка зная, что эта рана будет…

Глядя на Бушнака, я подумала о том, что ведь он, наверное, проходит через те же самые переживания. Каждый раз… А еще подумала о том, какой раной для него могла оказаться я… Тогда, когда я выкручивала из него эту операцию как могла, когда смеялась с его "тебе то будет хорошо, ты умрешь! А я?!"… я тогда была слепа и эгоистична в своем желании выжить любой ценой… А он был прав… эту цену… цену неудачи заплатила бы не я, ее заплатил бы он… Мне было бы хорошо… а он?!

Я всегда считала, что умею быть благодарной… Своим врачам в том числе. Многие из тех, кто спасал меня когда-то, сейчас мои друзья. Или не друзья, но… мы поддерживаем связь, я приезжаю показаться, делюсь новостями. Но глядя на Бушнака, я словила себя на мысли, что я сволочь последняя… которая конечно благодарна задним числом и т. д., но тогда… в той ситуации… я была эгоисткой, неспособной видеть личность человека и его личные эмоции за его должностью – врач. От этой мысли стало горько… Горько вдвойне от того, что я то прохожу подобные вещи по своей работе. Я знаю все эти фишки на собственной шкуре. Почему тогда я была так слепа и неспособна посмотреть на ситуацию с его позиции?!

Меня часто спрашивают "Как, ну как это возможно? Вот так работать, среди смерти?! Как это можно выдержать, не сломаться, не свихнуться, не очерстветь?!". Я обычно не знаю, что отвечать. Потому что ломаюсь, свихиваюсь и черствею потихоньку. Стараюсь бороться с этим, стараюсь делать вид что этого не происходит, но… оно происходит… В то же время, я не считаю таким уж героизмом то, что я не ухожу с этой работы не смотря на всю нервотрепку… Потому что это моя жизнь… со своими нюансами, но жизнь… Вчера глядя на Бушнака я задалась тем же вопросом – как это возможно?! Как он и другие врачи могут жить в этом годами? Я не знаю ответа… Интересно, а сами врачи знают? Или они на этот вопрос так же отмораживаются как и я? ;)