Пятница, 11 марта – показывает календарь на мобильном. Простые такие цифры… мой мобильник… он не знает что это означает… он не знает что это - +39 дней с момента операции. + 39 дней после 31 января… дня, в который все могло оборваться… даже не так – по всем законам природы должно было оборваться… Но тот день, тот страшный день… он позади… он уже 39 дней как позади…
«Я хочу, довести это до какого-то конца!» - говорил Бушнак за 4 дня до операции. «Не надо до «какого-то», до «какого-то» я и без вашей помощи дойду, доведите меня до благополучного конца» - смеялась я в ответ. А внутри все замирало… «Каковы шансы, что выгорит с окклюдером» - без конца терзала я его. «Не знаю! У нас нет опыта, у нас нет статистики, у нас есть только надежда… Даже если этот шанс – один на миллион, нам стоит попробовать его использовать» - отвечал Бушнак. И добавлял «Я очень надеюсь… очень надеюсь, что в понедельник мне не придется «мыться» на твою операцию…».
- Доктор Лауле, вы верите, что я смогу пережить АИК – спросила я Свена после того, как он долго рассказывал все возможные сценарии анестезии. - Я не могу тебе ничего обещать, но мы сделаем все… - опустил глаза Свен. - Нет, я не об этом спрашиваю. Я спрашиваю ВЫ ВЕРИТЕ что я выживу? – Свен поднял свои очаровательные озорные глаза - Если говорить о докторе Лауле, которые посмотрел документы пациентки Гавришевой… то я не понимаю что я тут делаю… потому что это невозможно, за гранью фантастики и вообще… Но я – Свен Лауле, когда речь идет о девушке Ирине Гавришевой говорю – да, Я ВЕРЮ. Я верю, что это возможно. Я не могу гарантировать – я не Бог. А в твоей ситуации все только в Его руках. Но я могу гарантировать, что я сделаю все возможное и невозможное для того, чтобы ты выжила. И Его – Свен многозначительно поднял глаза к небу – я буду очень просить за тебя…
Помня мой нервный срыв накануне прошлой операции, Свен расписал мне на ночь и утром в день операции успокоительные таблеточки. Я не выпила их… я хотела быть в ясном сознании… до конца… Когда меня привезли в операционную, Свен понял это. Вздохнул и снисходительно улыбнулся. Он понимал…
Возникли проблемы с документами, пока их готовили и подписывали, Свен позвал в рентген-операционную маму, которая традиционно провела меня до самой двери. Он дал нам еще несколько минут побыть вместе… Минут, которые могли оказаться последними… Он снова понимал…
Радиолог рисует на картинке дырку в моем сердце, катетер, который нужно туда завести и окклюдер, который закроет дырку, если трюк удастся. Графа «возможные осложнения» в разрешении на операцию. На бумаге появляется следующий список на английском: 1. Инфекция 2. Кровотечение 3. Разрыв аневризмы - реанимационные мероприятия - СМЕРТЬ!!! Именно так – большими буквами и с восклицательными знаками. Иронично улыбаюсь и спрашиваю где ставить подпись. Моя подпись под словом «СМЕРТЬ» смотрелась очень занятно…
Я проваливалась в наркоз, держа Свена за руку и глядя в его глаза. «Удачи» - одними губами шепнула я. «Я прошу у Него» - ответил Свен, снова подняв глаза к Небу. Вторая анестезиолог что-то хотела уточнить у Свена, но он жестом остановил ее. Вот эту минуту, которую я погружалась в наркоз, Свен был со мной, только со мной… Он понимал, как мне это важно… понимал…
Традиционные мучения с венами… АИК – это огромный риск, это большая кровопотеря, это возможное потом долгое и мучительное выхаживание, для которого нужна надежная вена… но их – этих вен, нет. Просто не существует. Поэтому анестезиологи лепят массу небольших катетеров в самые экзотические места… А хирурги, сделав несколько разрезов, наконец, устанавливают детский катетер в крупную вену. Этого недостаточно, но это все, что возможно.
Попытки поставить окклюдер… В коридоре, прямо под дверью рентген-операционной мама. Каждый раз, когда пытались катетером «поймать» дырку, включали рентген-установку. При этом над дверью операционной загоралась надпись «рентген». И маме ничего не оставалось, кроме как сидеть, смотреть на эту надпись и молиться о том, что вот сейчас она загорится последний раз и выйдет Бушнак и скажет, что окклюдер установлен и все хорошо. Но… в 12:20 вышел Бушнак и сказал «Не получилось. Нужно открывать». Конец??? Позже я услышу разговор двух врачей. Голос похожий на Бушнака сказал «с окклюдером не получилось. И нужно было открывать. И это была катастрофа. Не было нормальных вен, не было вероятности, что она переживет операцию, не было шансов… ничего не было! Но, все же, мы поехали в операционную…».
Не выводя из наркоза, меня перевезли в операционную… Свен вез меня, подключенную к куче аппаратов, а мама шла рядом… Я не знаю какими усилиями дался ей этот путь… Не представляю… боюсь даже представить…
В 13:00 началась «большая» операция. В 14:01 мое сердце остановили… 102 минуты оно стояло, вместо него кровь по телу гонял АИК. До сих пор не по себе от этой мысли… Хотя понимаю что никакой мистики, просто прогресс современной медицины… но все же когда думаю о том, что мое сердце не билось в течение 102 минут… при этой мысли холодок по спине. Спайки, благодаря которым я не умерла в момент образования дырки, стали главными моими врагами во время операции. Чтобы добраться до дырки, надо отделить прилипший к сердцу перикард. Это очень сложно… это долго… это ведет к кровотечению. А ведь для того, чтобы в АИКе не образовались тромбы, свертываемость крови полностью снята препаратами. Потеряно много крови, перелито много крови, плазмы, тромбоконцентрата… Но дырку удалось закрыть. Швами и сверху заплаткой из моего же перикарда. Сердце запустили… но еще больше часа на всякий случай не отсоединяли АИК…
Поскольку грудная клетка раскрыта, заодно решили заменить неисправный электрод кардиостимулятора. Вот где я всегда поражалась Бушнаку – бывает надо мне от него много чего, целый список вопросов. Говорю ему списком, он кивает «ок, сделаю» и уходит. Ну, думаю, точно ведь не сделает, не записал же и сто процентов не запомнил. А он всегда помнит, всегда делает… так и про этот электрод разговор был больше месяца назад, вскользь. А вспомнил же, что электрод не работает и заменил его.
В 19:00 меня «сняли со стола». Живую… вопреки всем прогнозам… стараниями всей команды… 11 часов… 11 часов выстоял со мной Свен… не на много меньше Бушнак… 11 часов под операционной выстояла мама... столько же времени ждали заветных звонков и СМСок папа, Мариха, Манька... сотни людей у экранов мониторов 11 часов ждали хороших новостей из далекого Халле... Сколько сил и нервов вложено в меня за эти 11 часов?! Но итог того стоит – я живая…
Мучительное пробуждение на следующее утро… Первый проблеск сознания… первая мысль «не палата… не вышло с окклюдером через артерию…». Ощупываю грудную клетку – разрезанная грудина, дренажи, 3 штуки - АИК. Чертыхаюсь… поднимаю руку выше, к трахеостоме – ИВЛ. Уже не пугаюсь, уже знаю что это не страшно, это нормально… Тру рукой лицо… здраааааасте – через нос введен зонд в желудок. Что за новости?! Все еще спящий бОльшей своей частью мозг мгновенно сделал вывод – операция была с АИКом, а это риск мозговых нарушений, зонд поставили, чтоб кормить, так как я без сознания уже не первый день. Возмущению моему (по поводу операции, которая привела к таким последствиям) нет предела! «Легким движением руки…» зонд был вынут, а мозги с чувством выполненного долга отправились досыпать остатки наркоза. Могу себе представить удивление персонала реанимации, когда они обнаружили что ВСЕ причандалы (катетеры, ИВЛ и т. д.) на месте, кроме зонда. А ведь установили его с одной единственной целью – безболезненно кормить меня первые дни, пока не сойдут гематомы в пищеводе от УЗИ-датчика, которые был введен во время операции. Но Гавришева – она слишком умная и делает свои выводы даже тогда, когда бОльшая часть мозга еще под наркозом :).
Бушнак… тихо стоит в дверном проеме и смотрит на меня, спящую. Чего смотреть? Не знаю… Открываю глаза, фиксирую на нем взгляд. «Халё! Как ты?» - вроде даже с заботой в голосе. «Тяжело» - одними губами. В ответ пожимает плечами, типа «а что ж ты думала?!». Если честно, ничего не думала… не думала что дойдет до АИКа… не верила что окклюдер через артерию станет, но и не думала что пойдут на АИК. А если и пойдут, не думала что переживу… вернее была уверена, что не переживу… по этому не была готова…
По лицам врачей пытаюсь угадать, как я… уже знаю, что никаких многих дней в отключке не было, что операция была только вчера и «прошла хорошо». Много лекарств, много капельниц… мое состояние пытаются сбалансировать. Задача номер один – отключить препарат, поддерживающий давление. «Когда отключим – можешь идти в интенсив»… и я изворачиваюсь на кровати чтоб видеть на мониторе заветные циферки давления… и упрашиваю их «держитесь, держитесь!».
Открываю глаза… встревоженные лица вокруг… женщина на русском обращается ко мне «Ирина? Ты меня слышишь?» - киваю в ответ. «Тебе больно?», задумываюсь «Да», «Еще палладона!» - командует она медсестре. А мне поясняет – медсестра обнаружила меня без сознания. Я лежала, смотрела в одну точку и только шевелила губами. На обращения не реагировала. Народ испугался… думали инсульт или какие другие малоприятные последствия АИКа. Но этой русскоязычной докторице показалось, что я произношу слово «больно» и для пробы мне ввели дозу обезболивающего. После него я и включилась… «Почему ж ты сразу не сказала что болит?!» - ругала она меня. Не знаю… я и не очень помню, чтоб болело… но видно боль была действительно очень сильной, коль мозги просто отключились…
Хочу пить! Мне в чашку наливают негазированную воду. Фууууу, терпеть ее не могу. «Дайте газировки!!!» - прошу у персонала. «Нету, да и нельзя тебе!» - и снова подсовывают чашку с гадостной обычной водой. «Тогда маме позвоните, чтоб сок принесла» - добрый час я выношу всем мозг тем, что хочу пить. «Смотри, что я тебе принесла» - с чашкой в руках появляется медсестра. В чашке прозрачная жидкость. «Фу, опять обычная вода» - кривлюсь я… но тут слышу что вода шипит. Газировка!!! Осушаю чашку за раз, медсестричка довольно смеется.
Обезболивающие, обезболивающее… много… дремаю… нормально не сплю… проваливаюсь на 10 минут и опять открываю глаза. И так до бесконечности… какие же они бесконечные – эти ночи в реанимации!!!
«Переведите меня в отделение!!!» - конючу на обходе. Я уже знаю, что норадреналин (препарат, поддерживающий давление) остановлен, давление держится. С остальными показателями сложнее… «Переведем в интенсив. Устраивает?» - смеется зав реанимацией… я летом после удаления кардиовертера весь мозг ему выела, чтоб переводил отсюда. Славный мужик… с железными нервами :).
Бушнак снова молча стоит в дверях и смотрит на меня. Он наверняка уже уточнил мое состояние у реаниматологов, наверняка узнал все параметры. Что тогда он делает здесь?! «Доброе утро, доктор Бушнак» - я пытаюсь улыбаться. «Доброе» - улыбается в ответ. Он в зеленом хирургическом костюме и зеленой шапочке. Я никогда не видела его в таком облачении. Без халата, застегнутого под самое горло, он не такой важный. И даже немного смешной. «Доктор Бушнак, что произошло? Почему открытая операция?» - я вторые сутки мучаюсь этим вопросом. «Слушай, давай ты сначала выживешь, выкарабкаешься из этого всего, а потом мы с тобой об этом поговорим!» - смеется Бу… - «тем более ведь все уже сделано. И то, что мы натворили, уже не исправить! А о подробностях потом поговорим». «Ладно! Но я ведь сегодня в отделение?» - прозрачно намекаю на том, что дела мои идут на лад. «В отделение… ты… НЕТ!» - «Да!» - «Нет! Кто тебе такое сказал?!» - «Реаниматологи!» - «Та ну да, в отделение… лежи тут!!!» и мой Бу удалился…
Меня таки перевели в интенсив. Если задуматься – анреал. Всего 2 дня после ТАКОЙ операции и я уже не в реанимации. Но состояние еще очень шаткое, многие показатели не держатся без поддержки из вне. «Будем капать эритроциты, гемоглобин слишком низкий» - говорит врач. Ок, капайте… 2 пакета. Один 1 группы, один 2 (у меня 2+). Это вообще очень сложно – подобрать кровь, которую мой организм не будет отторгать. И вот парадокс – из всей крови что мне прокапали, половина была первой группы, то есть не моей… Да, первая группа вроде как универсальная. Но, все же, предпочтение обычно отдается одногруппной крови. Но не в моем случае… моя кровь охотнее совмещалась с кровью первой группы, чем со своей родной второй.
Снова бесконечная ночь, каждые 2 часа зову медсестру «больно», она вводит наркотик, проваливаюсь на 30 минут, потом опять сплю урывками по 10 минут, а через 2 часа снова «больно». И одна надежда – вот придет новый день и он будет лучше… Новый день принес анестезиологов со специальной «помпой» - аппаратом, в который заправлен наркотик и я, нажимая на кнопку, могу сама вводить его, когда надо. А умный аппаратик позаботится о том, чтоб я случайно не передознулась, но и получила достаточно обезболивающего.
А еще новый день принес новые проблемы… где-то в легком немного подкравливает, кровь сворачивается в бронхах, а откашлять эти сгустки я не могу. Пытаемся разрулить ситуацию, но с каждым часом все чаще срабатывает сигнализация на мониторе… легкие забиты этими тромбами, я не могу нормально дышать, показатели рушатся… «Так дальше оставлять нельзя. Терпи» - и врач бронхоскопом медленно и методично начинает удалять из бронхов все лишнее. Я чертыхаюсь, кашляю до слез, опять чертыхаюсь, но терплю… Пол часа пыток под визг монитора (Леван раздраженно «да заткните кто-нибудь этот монитор! Я и без него понимаю, что дела плОхи!») и я, наконец, могу дышать!!! Засыпаю аж на 40 минут – меня больше не будит сигнализация монитора!
4 суток после операции… Жизнерадостный доктор-поляк, с которым говорим на смеси русского, украинского, польского и немецкого… «Пойдешь в отделение?». Немного страшно «как, уже в отделение? Без мониторов?», но отвечаю «Да!!!». И вот она, палата! ТИХО!!! Господи, как я за эти 4 дня устала от постоянного шума! Наконец-то тишина!!! А еще свобода! «Мам, посади меня» - у мамы ужас в глазах, она боится за меня взяться, так как я вся в катетерах, дренажах и страшных синяках. Но в итоге я гордо сижу на стуле рядом с кроватью. Целых 5 минут! А потом час сплю, потому что все силы израсходовала на эти 5 минут.
+5 суток… Я еще считаю эти сутки, я еще не могу поверить, что все выравнивается, что все хорошо. Поездка на рентген… на кровати, медленно и аккуратно… но по дороге назад я чуть не теряю сознания от того, что не хватает воздуха. Ничего, это после операции бывает, пройдет, мелочь… Главное, что после этого снимка, возможно, удалят дренажи. «Снимок показал, что у тебя дырка в правом легком, из-за этого оно спалось и ты не можешь дышать без кислорода» - рассказывает дежурная врач. Я просто смеюсь в ответ… это истерика… Господи, ну неужели у меня не может быть без приключений?! Об удалении дренажей больше не идет речь, теперь с их помощью будут пытаться расправить внезапно порвавшееся легкое… «Это на долго?» - обреченно спрашиваю я. «От нескольких дней до недели. Вряд ли больше… если через неделю легкое не расправится, нужно будет переходить к более радикальным мерам…» - я жестом обрываю ее. Не хочу сейчас слышать про «более радикальные меры».
+6, +7, +8… дни мало отличающиеся друг от друга. Я потихоньку встаю и стою возле кровати, сижу на стуле по 10-15 минут. Наконец, перестал болеть пищевод, и я могу есть… Я даже иногда совершаю вылазки в туалет, а это целых 10 шагов в одну сторону. «Я пережила операцию… выжила…» - уже смею думать это, уже почти верю в это… Проблем еще хватает, злосчастное легкое продолжает куролесить, но страха уже нет… на его место пришла мысль «самое страшное позади, остальное преодолеем!».
+9, +10, +11… - наконец убираем еще один дренаж… +12 – убираем последний, УРА!!! Теперь все пойдет легко, совсем легко… + 14 – убрали помпу с наркотиком… ЛОМКА!!! Хочется сдохнуть! Впечатление, что каждая клеточка организма орет не своим голосом и чего-то требует. Причем, кажется, что каждая клеточка хочет чего-то своего. Хотя на самом деле организм требует одного – наркотика! И мозг требует этого одного! «Продержаться, перетерпеть… еще час, два, три… еще пару деньков, и все пройдет» - уговариваю себя, а внутри ужас «ВОТ ТАК пару дней???!!!».
+17… из отпуска возвращается Бушнак. Кажется, разочарован… я, всегда такая позитивная и оптимистичная, сейчас бурчу и задаю кучу «неудобных» вопросов. Вижу что его это расстраивает, напрягает, нервирует, но ничего не могу с собой поделать. Я психологически полностью истощена. Я УСТАЛА!!! «Все хорошо! Операция позади! Дырки больше нет!» - снова и снова повторяет он, но я в ответ только дежурно улыбаюсь. Я так устала, что уже не могу в это поверить, не могу этому радоваться…
+18 – я дома!!! Зашла в квартиру, села на кровать и расплакалась. «Мам, скажи, что всего этого кошмара не было! Что это был просто плохой сон!!!»
Много еще чего было… повторная госпитализация с загадочной одышкой… неделя на кислороде, масса обследований и по сей день открытый вопрос «что это?». Было много разговоров с Бушнаком. Об операции, о решении… Много чего еще было… да, БЫЛО! БЫЛО уже 39 дней после операции! Без операции, вероятно, их бы не было… по крайней мере сейчас Бушнак говорит, что судя по тому, что он видел внутри, без операции мне оставалось не много. «И под «мало» я имею в виду отнюдь не месяцы» - так он сказал. Но это позади…
Позади полтора года эпопеи «Гавришева и сердце». Полтора года назад врачи сказали о диагнозе и о необходимости ставить кардиовертер. А дальше… сплошной сюр… то, чего не бывает. Ранняя инфекция электрода, пришитого снаружи сердца… вероятность этого была мизерной (по приблизительным подсчетам меньше 0,1 %)… но это произошло… 7 месяцев жизни с инфекцией вокруг сердца… говорят это не возможно… оказалось вполне возможно… операция по удалению электрода, которую я пережила – анреал, во время таких операций обычно умирают куда более здоровые пациенты… отсроченная перфорация левого желудочка (дырка в сердце) – редкое и в большинстве случаев смертельное осложнение… мне повезло не умереть сразу… повезло дождаться операции… операции, которую опять-таки, по законам медицины пережить не могла… но… БЛИН, ВСЕ ЭТО ПОЗАДИ!!! Полтора года сущего кошмара практически без передышек позади! По крайней мере, я на это надеюсь… и Бушнак на это надеется… и сотни и тысячи людей, благодаря которым я смогла продержаться эти полтора года – они тоже надеются. Господи, ты видишь эту всеобщую надежду! Прошу тебя, пусть это действительно будет концом истории! Пусть хоть раз случится не экстремальное чудо, когда я вопреки всем законам природы выживаю, а такое тихое и спокойное… чудо, в котором у меня просто все нормально!
Пока писала это все, в голове крутился припев из песни моего детства… специально нашла полный текст и поняла, что он невероятно точно передает все, что происходило со мной последнее время. И очень хочется, чтоб фраза «все позади!» оказалась правдой!
Руку мне дай на середине пути Руку мне дай нам ещё долго идти Пусть на пути мы иногда устаём Всё же идти нам будет легче вдвоём
Позади крутой поворот позади обманчивый лёд Позади холод в груди позади Позади крутой поворот позади обманчивый лёд Позади холод в груди позади всё позади
Мир так велик и не кончается путь Только на миг можно ресницы сомкнуть И стороной нам не пройти не свернуть Только порой можно устало вздохнуть
Мы не одни ну оглянись оглянись Это наш путь он называется жизнь И не грусти прошу тебя не грусти Столько у нас уже всего позади
Позади крутой поворот позади обманчивый лёд Позади холод в груди позади Позади крутой поворот позади обманчивый лёд Позади холод в груди позади всё позади
Теперь будем молиться за спокойное чудо и думать, что у вас все будет ХОРОШО. Вы себе даже не представляете, как это приятно - жить себе где-нибудь и знать, что в этом мире по-прежнему есть замечательная, светлая, сильная Ира Гавришева.
Ирочка, Вы не представляете как я ждала Вашего появления на сайте. Это верный признак, что дело идет на поправку. Очень-очень рада, что наконец можно ставить точку в "богатой приключениями истории болезни" (прям записки с поля боя какие-то). Пусть дальше будет "история здоровья", "история радости", "история любви, дружбы, удачи" и еще много-много разных других счастливых историй с хорошими приключениями. Здоровья Вам, дорогая.
Иришка, с возвращением!! Наконец-то ты появилась на дактике! Чудо свершилось! Сколько людей, прочитав твою историю, вновь обретут надежду и тоже поверят в чудо. (А читать тебя, по-прежнему, ужасно интересно)
Слава Господу за чудо! А то что читать до сих пор интересно - значит мозги не сильно пострадали . Хотя временами кажется что я теперь АИКнутая на всю голову
Ирочка, я ждала этой записи с того самого момента, как прочла в волонтерской рассылке, что тебя забрали в операционную. Каждый день заходила на дактик и ждала ... Спасибо, Господи, что Иришка жива! Будь здорова.
Ириша, если бы не следила за твоей судьбой, то подумала бы, что это фантазия больного мозга.Это всё так нереально.И это так чудесно.А чуда простого и спокойного, это не про тебя.Вот и я поняла, что в жизни есть место чуду, что я тоже могу приложить к этому руку, слово, денежку и решила быть волонтёром. Сейчас только учусь, много не знаю, но уверена - оно мне надо.Спасибо тебе за то что ты есть.Будь здорова и счастлива.Наташа,Тернополь.
Наконец-то ты появилась на дактике! Чудо свершилось! Сколько людей, прочитав твою историю, вновь обретут надежду и тоже поверят в чудо. (А читать тебя, по-прежнему, ужасно интересно) 
. Хотя временами кажется что я теперь АИКнутая на всю голову 
