Не так давно я молилась о рождественском чуде. И вы молились о нем вместе со мной. И мы верили в него… иногда я думаю, что это глупо и как-то по детски – верить и ждать чуда. Но блин, ведь работает!!!
Не так давно я писала о первой консультации Бушнака. О его «не буду оперировать». Об обследованиях и о вердикте, который он должен был вынести 27-28 декабря. Этот вердикт был для меня совершенно ясен. Было очевидно, что он не возьмется. Я была готова к этому. Я начала планировать свою жизнь после его отказа. Но молилась о чуде! Не о чуде-операции, а просто о чуде, о том, что бы Господь показал мне путь, который даст мне возможность жить дальше.
26 декабря Марихе в почту упало письмо. Отправитель – Хасан Бушнак. А в письме неожиданно много текста (обычно доктор Бушнак отделывается 2-3 фразами), суть которого сводится к тому, что в не зависимости от того, что мы будем делать (или не делать), риск для моей жизни очень велик. Но он предлагает попробовать, не останавливая сердце, закрыть дырку специальным девайсом. Если не получится – придется останавливать сердце, запускать АИК (аппарат искусственного кровообращения), что для меня есть крайне опасно. А еще он писал, что это всего лишь предложение и если я откажусь ввиду высокого риска, это будет вполне понятно. Бушнак, который все эти дни был в отпуске, сам пишет и предлагает вариант! Рождественское чудо случилось???
27 декабря мы двинули в клинику, дабы обсудить с ним подробности. Следует уточнить, что до этого (как раз с Рождества) шел снег. Много снега. И с 25 числа трамваи толком не ходили. То есть где ходили, где нет. У нас как раз «нет». Как мы добирались до остановки – отдельная песня. Снегу по колено (то есть мне, сидящей, чуть ли не по пояс), коляска упорно не едет, местами вообще становится как вкопанная. Вот хоть плач, хоть что хочешь делай, а невозможно ехать и все! И того – пол пути до остановки мы ехали, другую половину – я вставала из коляски, мама переводила через сложные участки сначала меня, потом возвращалась за коляской, я садилась, и мы снова пытались ехать. МРАК!!! Вместо трамвая приехал автобус. Неадаптированый. Народ помог затащить меня в него, а на нужной остановке вытащить. Там пересели на трамвай, доехали до клиники. Снова половина дороги – месиво из снега и щебня. Короче за час добрались, хотя по хорошему тут 20 минут пути.
Медсестра Аня на амбулансе как всегда звонит Бушнаку на пейджер, но тот не перезванивает. Странно… тут Аня вспоминает, что кажись, она его сегодня вообще не видела. Спрашивает у врача-ассистента. Тот тоже не может припомнить, чтоб видел Бушнака. Времени – 12 часов дня. Аня звонит его секретарше, которая говорит что это странно, но Бушнак сегодня просто не вышел на работу! Он должен быть, отпуск закончился и все такое, но он просто не пришел. И где он – никто не знает. Ситуация называется «и смех, и грех», мы с мамой начали похихикивать что вчера он отправил это письмо с какого-то перепою, а сегодня с ужасом подумал «что я натворил!» и не пришел на работу :)). Еще энное количество времени Аня пыталась найти хоть какие-то концы, хотя бы узнать вообще Бушнак сегодня будет или нет, но куда испарился шеф, никто не знал. Все что могла предложить Аня – приходить завтра. «А завтра то он будет?»- поинтересовалась я. «Должен быть! По крайней мере, он завтра дежурит, так что если он не появится – это будет уже слишком» - обрадовала нас Аня. Ну что, не оставалось ничего, кроме как развернуться, поехать скупиться и домой. По дороге домой оказалось, что наш трамвай уже ходит. Счастливые мы сели в него, доехали до нужной остановки, перед нами открылись двери и… двери открылись прямо в сугроб. Проехавшая машина сгребла снег с дороги и трамвайных путей в сторону обочины, и там получился равномерный слой снега глубиной по колено, если не больше. И вот стоим мы в трамвае перед открытой дверью и думаем «И что дальше делать?». Ехать до другой остановки – там точно так же не расчищено, а потом еще неизвестно как пробираться до дому. Подумали-подумали, да и выпрыгнули из трамвая прямо в этот сугроб. Выпрыгнуть-выпрыгнули, а что дальше? Коляска по снегу такой глубины естественно не едет. Я тоже пройти не смогу. В общем, сижу я в сугробе, мама бегает вокруг и ухахатываемся! На помощь пришла какая-то тетенька, вместе с мамой они приподнимали мою коляску, переносили ее на 15-20 см вперед и снова ставили, снова поднимали-переносили-ставили. И так пока не вытащили на бол-мен расчищенный участок. До дому опять больше шла, чем ехала. Шли, смеялись и говорили «И когда б мы еще по сугробам полазили!». И правда ведь, дома я в такую погоду из дому не вылажу, а если по какой-то ну очень острой необходимости и вылажу, то с папой и на машине (соответственно и подъезжаем к нужному месту в притык, и у него силы побольше, по этому с заносами как-то справляемся).
28 декабря был дубль два. Но все же, дабы наверняка, с утра Мариха позвонила секретарше Бушнака и услышала радостное «Да, сегодня он пришел на работу!». Отлично! Мы снова повторили трюк под названием «Выгул коляски по заснеженному Халле» (мама ведет меня и везет пустую коляску бОльшую часть пути). Поскольку трамваи уже ходили почти нормально, то без приключений добрались до клиники. Аня нас встретила таким же радостным сообщением, что Бушнак есть и она его сейчас вызовет.
За предыдущую поездку я научилась узнавать его по шагам. Шаги и звон ключей, которые он вечно крутит в руках. Вот и сейчас, услышав знакомое сочетание звуков, подумала «Ну, Господи, помоги! Яви чудо!». То, что чудо произошло, я поняла, наверное, в тот момент, когда Бушнак появился из-за угла – он улыбался! 20 декабря он не смотрел на меня и просто бурчал про то, что я зря приехала и он ничего сделать не может, ибо он не волшебник. Сейчас он улыбался мне… он невероятно очаровательный, когда вот так открыто улыбается! Дальше было 40 минут разговора… Предельно честно и открыто. - Я посмотрел результаты обследования. Они очень плохие. Аневризма растет и я думаю, что будет дальше расти, пока не лопнет. Я долго думал, и у меня появилась идея. Ты знаешь, что самый большой риск для тебя – останавливать сердце и подключать «машину» (АИК). Если нам удастся избежать АИКа, риск операции становится на порядок меньше. Так вот… я подумал, посоветовался с коллегами… Кстати тут эти праздники, их никого нет, я ели повызванивал их на мобильный – искренне возмущался Бушнак – так вот, посоветовался с коллегами и мы решили попробовать вот что. Снова открыть грудную клетку слева, снова отделить многострадальное легкое, не останавливая сердца, не разрезая перикард (куда сейчас бьет кровь из сердца) проколоть его в области дырки специальным катетером, завести этот катетер в дырку и установить туда окклюдер – девайс, которым обычно закрывают дырки в перегородках у детей. Я не уверен, что это получится, так как никто в мире еще такого не делал. Но это твой реальный шанс! Проблема одна – если мы не сможем завести окклюдер в дырку или возникнут иные проблемы, нам придется экстренно, тут же переходить на большую операцию с рассечением грудины, остановкой сердца, «машиной» и т. д. И шанс пережить такое расширение операции у тебя не велик. По сути, у нас с тобой сейчас 3 варианта: не делать ничего – кто знает, может завтра аневризма остановит свой рост и ты сможешь жить дальше без особых проблем, попытаться поставить окклюдер – даже если он не закроет дырку на 100%, но даже если сброс в дырку уменьшится, уменьшится давление, под которым в перикард бьет кровь, это уже будет на порядок безопаснее для тебя. И третий вариант – стандартная операция с «машиной» с призрачным шансом.
- Что бы посоветовали вы? Что дает мне больше шансов? - Я не знаю. Вот просто не знаю. Твой случай уникален. Когда открылась дырка – не ясно и прогнозировать ее развитие мы не можем. Может быть такое, что аневризма перестанет расти, и ты будешь спокойно жить дальше. Может быть такое, что она продолжит рост, пока не лопнет. Может быть такое, что она остановится, а через месяц-год-10 лет вдруг разорвется. Я не знаю! Таких больных всегда оперируют. Сразу же, как обнаруживают аневризму. Я не могу тебе привести хоть какую-то статистику продолжительности жизни с такими аневризмами. Ее не существует! Я могу только сказать, что результаты обследования мне не нравятся, очень не нравится. Аневризма размером с само сердце – это очень плохо. Но выбирать тебе, только тебе. Я просто хочу, чтоб ты понимала, что я не могу тебе сказать какой шанс, что все будет хорошо без операции, я не могу сказать какой шанс, что удастся с окклюдеом – это чистой воды эксперимент. Поэтому, я не могу тебе пообещать ничего с этими вариантами, мы можем только пробовать. И тебе решать – стоит оно того или нет.
- Блин, ну что ж я такая невезучая! Ну как такое может быть, что без передышки одни проблемы за другими… - в сердцах сказала я. - Ты знаешь… - он поднял на меня какой-то виноватый взгляд – Я до сих пор не знаю, как говорить с тобой. Я 20 числа не знал, что говорить тебе и отвечать на вопрос «почему это случилось?», я и сейчас не знаю… Я множество раз прокручивал в памяти операцию, я пересматривал УЗИ после операции – я не понимаю почему так случилось! И не знаю, что тебе отвечать…
- Доктор Бушнак… а я задала вам этот вопрос? Я вас спросила «почему?»
- Нет… - растеряно улыбнулся он
- Так вот… я не задаю этот вопрос, потому что знаю, что ответа на него нет. И поиск этого несуществующего ответа никому ничего не даст. Случилось то, что случилось. Как бы невероятно это не было. И наша задача теперь решить, что делать дальше!
- Хорошо – он смотрел на меня с таким чувством… как будто ему в раз стало легче – Ты знаешь… когда я получил то письмо, я подумал что это плохая шутка…
- Ага, мы с Мариной известные шутницы – подмигнула я. Было видно что он, наконец, впервые с того Маришкиного письма, расслабился. Все это время его грызло ни сколько то, что произошло, сколько моя на это реакция. Он боялся, что я буду обвинять его. Смешной… когда я шла на операцию по удалению вертера, я была готова к любому исходу, к любым осложнениям. Даже если бы я не пережила ту операцию, никто б не обвинил его. Потому что это была операция «ва-банк!», потому что единственным способом спасти меня, было удалить тот электрод. И если бы для удаления электрода пришлось удалить кусок сердца – это бы сделали. И Бушнак, и я были готовы к неимоверной радикальности операции, радикальности, которую я бы вряд ли пережила. Но мы были готовы платить ЛЮБУЮ цену за удаление электрода. Сейчас эта цена вылезла… Метал, швы, инфекция, врастание электрода в сердце, его выгрызание оттуда – все вместе взятое, помноженное на мою патологическую невезучесть и привело к формированию этой дырки. И мне смешна одна мысль о том, что он мог подумать, что я виню его в этом. - Пока я думаю, дайте мне, пожалуйста, хоть какой-то счет на операцию. Чтоб я могла начинать искать на нее деньги. Потому что сейчас у меня практически 0.
- Подожди… Объясни мне… Ты сорвалась и немедленно выехала в Германию не имея денег? - Да, я собрала на первый взнос на клинику – эти 2000, на билеты и жилье и приехала.
- Ты сумасшедшая – смеялся Бушнак – Ты совершенно сумасшедшая!!! Как можно было ехать в чужую страну с ТАКОЙ проблемой и без копейки?! А если бы я сказал «срочно оперировать»?!
- Смотря насколько «срочно». Если бы «срочно» в смысле «через неделю», то пошла бы искать, просить друзей и т. д. Если бы «срочно» - «немедленно, для спасения жизни» - так вы б меня и бесплатно бы прооперировали. А я б уже потом, если бы выжила, то расплатилась бы.
- Подожди… - напрягся Бушнак – А если бы не выжила?
- Если бы не выжила – было бы хуже. Потому что на мертвую Гавришеву деньги собирались бы очень плохо. Так что если хотите соблюсти интересы клиники, уж постарайтесь сделать так, чтоб я выжила – подмигнула я Бушнаку
- СУМАСШЕДШАЯ – ухахатывался он в ответ.
- Может и сумасшедшая, но ведь живая до сих пор благодаря этому сумасшествию – смеялась я.
В общем, итогом разговора был вывод – мне нужно решить, что делать и, исходя из моего решения, мы будем планировать наши дальнейшие действия. Мы тепло прощались, Бушнак очаровательно улыбался… как будто и не было 20 декабря. Знаете, есть такая поговорка «совесть – она как хомячок – или грызет, или спит». Так вот, видно, впервые с 6 декабря, мы смогли накормить Бушнаковского хомячка и он увалился спать :).
Дальше пошли дни в раздумьях. Бушнак предупредил – если я хочу использовать шанс с окклюдером, то должна поторопиться с решением. А решение было ой каким не простым. Сомнения были разные. Начиная от банального «я устала оперироваться, устала от боли» и заканчивая почти философским вопросом «ну решим эту проблему, а где гарантия что не вылезет следующая?». Я бесконечно взвешивала все «за» и «против», бесконечно пыталась найти информацию, статистику, хоть что-то, за что можно зацепиться. Глухо! Случай уникален, информации, на которую можно опереться – ноль. И я б, наверное, еще долго думала б и гадала, если бы в какой-то момент не сказала «Стоп, Гавришева! Ты просила о чуде? Просила показать путь? Какова была вероятность, что Бушнак радикально изменит свое мнение? Ноль!!! Значит, свершилось чудо! Путь есть! Так в чем вопрос?!». На этом и остановилась. И отправила Бушнаку свое согласие на операцию.
Теперь идет подготовка. Поскольку операция уникальная, экспериментальная и т. д., к ней привлечено много людей со стороны. Людей, которым Бушнак доверяет. Но которые, естественно, не все есть на праздники. Поэтому, на данный момент прошла проверку стимулятора, УЗИ сосудов, в понедельник 10 января запланировано КТ сердца с 3D реконструкцией – это уже последний шаг к операции. Проверка показала, что стимулятор при отключенном дефектном электроде работает стабильно, «моих» аритмий нет, но вылезла другая – мерцалка. Откуда она взялась – пока не ясно, возможно это следствие аневризмы, возможно – отмены моего антиаритметика. Но, в любом случае, пока приступы короткие и не сильно мне докучающие, ничего не предпринимаем и наблюдаем. А, да, за примерное поведение мне разрешили проверить стимулятор следующий раз аж через пол года. Ура!!! Свобода!!! УЗИ сосудов ничего нового не показало. К сожалению. Все тромбированно, решительно все! Смотрел профессор-сосудистый хирург. Удивлялся, поражался, офигевал… говорил, что это невозможно. После УЗИ смотрел меня так. И снова говорил, что при таких тромбозах не может быть настолько компенсированное кровообращение. Чудо, одним словом! Увы, мне от него нужно было другое чудо – вена, в которую анестезиологи смогут поставить надежный катетер. Этого чуда не случилось… ставить катетеры некуда. Как будет выкручиваться Бухер и Свен – не знаю…
Ну и главные приготовления – финансовые. Тут ситуация близка к катастрофе. Причем что обидно – катастрофа эта наступит в результате нехватки буквально 2000 евро. Счет клиники, который необходимо оплатить до госпитализации – 6785. Это стоимость операции с окклюдером при самом лучшем раскладе. У меня если собрать все-все, есть где-то около 5700. А нужно еще заплатить за квартиру за следующий месяц, купить арикстру (антикоагулянт) на предоперационный период, ну и кушать тоже надо… И с одной стороны есть осознание что все уже устали за последние 3 года спасать Гавришеву. Спасают-спасают, а толку вроде как никакого… Ну вернее толк то огромен – Гавришева все еще жива… но с другой стороны хотелось бы уже наступления хэпи-энда всей этой истории. Понимаю я это, отлично понимаю. Но что ж поделаешь с тем, что сериал «Просто Ирина» бесконечен… и дорогостоящ… Вот и не остается ничего моим Чипу и Дейлу, как опять кричать на весь интернет «помогите Ирке», и даже я осмелилась мявкнуть и попросить о помощи. Но… времени нет совершенно, может быть такое, что в понедельник мне скажут, что операция в среду. И нужно внести предоплату… И… и мне остается только верить в то, что если чудо произошло и Бушнак нашел выход, то и деньги на это чудо будут.
Моя жизнь… вся моя жизнь – это список тяжелых решений и чудес. Сейчас в этот список занесено еще одно чудо – согласие Бушнака на операцию, занесено еще одно решение – оперироваться. Будет ли в нем следующее чудо – деньги на операцию? И следующее – удачная операция? Я не знаю… но очень хочется в это верить…
|
